сижу за столом, с краю. очень хороший, деловитый и бескомпромиссный стол. на другом краю стола лежат рядом две толстые зеленые книги. корешки их я не вижу. это просто какие-то книги. не важно, о чем они.
и вот я кладу голову на стол (он не сразу теплеет под щекой) и перед глазами только желтизна дерева и зеленые обложки и песчаные толщи страниц, и их отражения на поверхности стола, и вдалеке - нерезкие, смутные, желтые яблоки в полиэтилене.
субботнее утро. десять часов.
как трудно вести правдивый дневник. записывая что-то, вдруг подумаешь о читателях и напишешь не так, как написал бы себе самому. сделаешь какой-нибудь красивый реверанс или навалишь в кучу побольше непонятных слов.
бен джонсон, занявший все мое утро, уже в четыре иссяк, и я побежала доделывать оставшиеся дела - забирать билеты, пить шоколадное молоко и встречаться с профессором. но по дороге со мной сделался солнечный удар - и шпили сталинской высотки вдруг превратились в шпили готического собора, и все улицы вдруг опустели, и каждый шаг давался с трудом.
но профессор, профессор оказался такой замечательный. мы уже как-то сталкивались, в прямом смысле сталкивались, поднимаясь на сцену, когда был новогодний капустник - но я тогда, конечно, не знала, что буду его любить и что он учился на одном курсе с в.а.
а, да.
и еще.
одна женщина снимает книги так, что кажется, будто
сотни и сотни прижатых страниц
это русла высохших рек
снятые откуда-то с высоты
из космоса