возвращаюсь домой в семь утра. странное ощущение волн внутри, тяжесть бессонной ночи в висках и густая тишина. в мире пусто, облака пепельные и месяц бледнеет, светятся в утренних сумерках киоски. день начинается, когда я засыпаю, синее ночное платье висит на стуле, подколотое булавками, опавшее, впитавшее все горьковатые запахи и аромат розовой воды со сладкой ноткой. я засыпаю во внутренней тишине, когда начинается день.
откуда у нас такие красивые девочки? гости говорят на английском, французском и русском, в стенном шкафу все собрания сочинений, которые положено было иметь приличному человеку; саша, снявший шляпу, носится всюду с красным тазом, где яблочные пончики с предсказаниями, у него вместо галстука скелет и он - последнее стихотворение гийома аполлинера; потом мы поем «подмосковные вечера». все мы – инга, оля, маша, я – в платьях, то есть – в образах, поэтому нам можно то, чего мы никогда не делаем днем; все другие либо раскрашены, либо индейцы, бандиты, вампиры, либо пришли прямо с работы. маша - труп невесты с табличкой don't follow me i'm lost too - прикасается ко мне лбом, когда мы встречаемся, как две заблудившиеся декорации, и мы становимся мы становимся мы становимся
что я хочу запомнить: лицо уилла, когда мы сидели на полу, и как подбирали слова; камин из зеленого мрамора, на нем - коллекция старинных фотоаппаратов; синее пенное платье и открытые плечи, это значит – карнавальная вседозволенность, смех, тихий и гордый; чувствовать – запахи, холод у ступней, ходить только по узорчатым шестиугольникам ковра, ничего не пить и не есть всю ночь; найти предсказание в яблочном пончике и стать, как предсказано, на секундочку безумной; заснуть на кушетке, когда за окном идет снег и над домом через улицу такое небо, как будто весь мир превратился в черно-белую фотографию.