Дешевые шоколадные конфеты, всегда находящиеся в недрах моего рюкзака, телефон, очередная книжка, дорогая то ли разуму, то ли сердцу, то ли обоим вместе.
Растрепанный сухой цветок и всяческий книжно-бумажн-канцелярский мусор, складывающийся в небольшие горы повсюду, о чем еще рассказать?
О чем рассказать – если все мысли в одну сторону; любимое желтое здание, которой постепенно заносит снегом; паника от подступающей весны.
Тяжелые блестящие кудри неподвижно лежащие на плечах, как приклеенные, как ненастоящие, кукольные волосы – приглаженная пакля, вокруг маленького кукольного лица, и тяжелая походка с ленивым приволакиваением ног: никогда не болела, просто нестерпимо хочется спать, и глаза устали от дыма. Если потереть их, то с ресниц посыплется тушь, сбившаяся в комочки, поэтому она моргает чаще и избегает поднимать глаза к свету, они замутнены красноватой коньячной загадочностью, и руки поднимаются только зажечь сигарету в длинном мундштуке или провести по волосам, а они все также жестки, тяжелы и скованны блеском. Утро совсем скоро, чье-то пальто на одном плече и половина обнаженной спины с россыпью маленьких темных родинок, которые хочется собрать пальцами, как крупинки мака. И зеркала, и мягкое красное кресло в углу, и невнятный шум, обволакивающий неприятным нежеланным теплом; она раз за разом прикуривает уже тлеющую, дымящуюся сигарету от забытой на столе зажигалки с чьими-то инициалами. И встает, чтоб вызывающе медленно пройтись по залу, незадолго до того, как возвращается человек в шляпе, он бледен, подавлен и так сильно пьян, что его пускают не сразу, он по нескольку минут рассматривает каждого, ища свое пальто, и находит около туалета спящую женщину, укрытую старой серой тканью. И вместо того, чтоб забрать, садится рядом, вынимает сигарету из ее мундштука и докуривает, у него трясутся руки и не слушаются ноги, из дверей за углом плывет не дающий заснуть острый запах; и в зале под потолком крутится серебряный шар, и по стенам, по лицам, по рукам и по платьям бегут серебряно-желтые жучки, путаются в женских прическах и блестят, блестят; несколько ускользают за дверь и становятся первым снегом среди медленно летящих к порогу листьев, скрученных в сухие хрустящие трубочки холодным ветром осени.
тьфу. уж лучше все-таки шоколад.