/in aqua scribere/
мне важно оглядываться назад.
вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю.
и, ну да, горю.
Беспомощно вглядываюсь в зеркало – с первого взгляда и не заметишь. Руки спокойны, ноги неподвижны, спина выпрямлена.
Горло застужено, чашки без дна, без чая, с кипятком и лимоном, чашки…
Я открыта тобой, как материк в соседнем полушарии.
Ангары с серебристо-ребристой железной кожей, как наполовину вкопанные в землю цилиндры.
Пряники.
Пряные пряники и пряничные домики и пропускать их между зубов, чтоб вкус зацепился и остался во рту, даже когда они уже съедены.
Пряные, пьяные, пруты и полесье, я иду по лесу, как самая обыкновенная городская бродяжка и слышу, как птицы, и как листья, и как деревья, и я не охотник, но все равно я слышу, как кто-то раздвигает с тропинки кусты где-то впереди.
И мне снилось – все так реально, ужасно реально, и я просыпаюсь спокойно, я лежу, мерзну и говорю себе сквозь сон и нежелание вставать – это сон, только сон, только твой сон, ничего действительно не произошло, об этом никто никогда не узнает, даже тот, кто снился.
Я лежу, обмотавшись одеялом, как можно плотнее и вжавшись в спинку кровати, но, может, все-таки я когда-нибудь кому-то снилась, может быть, я когда-нибудь ему снилась – ведь невозможно (для него точно) контролировать свои сны, а в них может появится даже самый незнакомый из всех знакомцев, даже я могу. Пройти мимо тенью и – по обыкновению – буркнуть что-то мимоходом, - и все равно никогда не узнаю…
И все равно никогда, и все равно никому, и все равно ни…
Читаю книжку про женщину, которая 14 лет путешествовала по Тибету. Много новых слов, говорить гортанно, выкрикиваю, выдергиваю слова из живота, или шепотом. Терпкие и отрывистые. Сухие. Как будто песок на языке.
вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю.
и, ну да, горю.
Беспомощно вглядываюсь в зеркало – с первого взгляда и не заметишь. Руки спокойны, ноги неподвижны, спина выпрямлена.
Горло застужено, чашки без дна, без чая, с кипятком и лимоном, чашки…
Я открыта тобой, как материк в соседнем полушарии.
Ангары с серебристо-ребристой железной кожей, как наполовину вкопанные в землю цилиндры.
Пряники.
Пряные пряники и пряничные домики и пропускать их между зубов, чтоб вкус зацепился и остался во рту, даже когда они уже съедены.
Пряные, пьяные, пруты и полесье, я иду по лесу, как самая обыкновенная городская бродяжка и слышу, как птицы, и как листья, и как деревья, и я не охотник, но все равно я слышу, как кто-то раздвигает с тропинки кусты где-то впереди.
И мне снилось – все так реально, ужасно реально, и я просыпаюсь спокойно, я лежу, мерзну и говорю себе сквозь сон и нежелание вставать – это сон, только сон, только твой сон, ничего действительно не произошло, об этом никто никогда не узнает, даже тот, кто снился.
Я лежу, обмотавшись одеялом, как можно плотнее и вжавшись в спинку кровати, но, может, все-таки я когда-нибудь кому-то снилась, может быть, я когда-нибудь ему снилась – ведь невозможно (для него точно) контролировать свои сны, а в них может появится даже самый незнакомый из всех знакомцев, даже я могу. Пройти мимо тенью и – по обыкновению – буркнуть что-то мимоходом, - и все равно никогда не узнаю…
И все равно никогда, и все равно никому, и все равно ни…
Читаю книжку про женщину, которая 14 лет путешествовала по Тибету. Много новых слов, говорить гортанно, выкрикиваю, выдергиваю слова из живота, или шепотом. Терпкие и отрывистые. Сухие. Как будто песок на языке.
-
-
12.03.2005 в 19:23-
-
12.03.2005 в 19:26Только не знаю пока, что о ней думать =)
-
-
12.03.2005 в 20:19а что, не нравится?
-
-
12.03.2005 в 20:21(о Тибете она пишет хорошо и интересно, а все остальное можно пережить).