/in aqua scribere/
вот представь, ты умираешь, а мир остается.
люди покупают газету, намазывают на хлеб масло, колют орехи, целуют друг друга в щеки, кричат мнепохуй, передергивают плечами, молятся богу.
записывают что-то в тетрадке в клеточку, которую взяли в тумбочке у своего сына.
все хорошо.
но есть что-то еще.
есть что-то еще и это внутри.
это то, что я вижу.
вода в лесу, золотистая пыль венецианских утр после карнавала, кошка, которая выпала из окна, ужасно интимное, страшное с завязанными глазами первое прикосновение к незнакомцу, и танец, где за тридцать минут рождается доверие, где нити прикосновения и звука спутывают вас друг с другом; как в мире темно и пиджак, забытый на стуле, начинает сутулиться, а потом движется к твоей постели; в доме напротив кто-то встает в шесть, чтобы вскипятить молоко для ребенка, и свет бьет в глаза; как скатываешься по ледяной горке на куске картона и поскорее отбегаешь, чтоб тебя не сбили с ног; и та секунда, когда нога мраморной женщины вдруг я не могу сейчас об этом писать, потому что этого так много - на одной чаше лежит весь этот мир сейчас, а на другой - то, что я вижу. воображение и память.
и борхес тоже вот.
он пишет, что прекрасный закат исчезает не в ту секунду, когда солнце заходит за горизонт и все краски стираются ночью, но тогда, когда умирает
последний человек
из тех, что видели этот закат.
больше некому его помнить.
он перестает существовать.
так же и здесь.
я умру, но я хочу, чтобы то, что я видела, осталось.
я очень этого хочу.
люди покупают газету, намазывают на хлеб масло, колют орехи, целуют друг друга в щеки, кричат мнепохуй, передергивают плечами, молятся богу.
записывают что-то в тетрадке в клеточку, которую взяли в тумбочке у своего сына.
все хорошо.
но есть что-то еще.
есть что-то еще и это внутри.
это то, что я вижу.
вода в лесу, золотистая пыль венецианских утр после карнавала, кошка, которая выпала из окна, ужасно интимное, страшное с завязанными глазами первое прикосновение к незнакомцу, и танец, где за тридцать минут рождается доверие, где нити прикосновения и звука спутывают вас друг с другом; как в мире темно и пиджак, забытый на стуле, начинает сутулиться, а потом движется к твоей постели; в доме напротив кто-то встает в шесть, чтобы вскипятить молоко для ребенка, и свет бьет в глаза; как скатываешься по ледяной горке на куске картона и поскорее отбегаешь, чтоб тебя не сбили с ног; и та секунда, когда нога мраморной женщины вдруг я не могу сейчас об этом писать, потому что этого так много - на одной чаше лежит весь этот мир сейчас, а на другой - то, что я вижу. воображение и память.
и борхес тоже вот.
он пишет, что прекрасный закат исчезает не в ту секунду, когда солнце заходит за горизонт и все краски стираются ночью, но тогда, когда умирает
последний человек
из тех, что видели этот закат.
больше некому его помнить.
он перестает существовать.
так же и здесь.
я умру, но я хочу, чтобы то, что я видела, осталось.
я очень этого хочу.
-
-
12.01.2007 в 23:52спасибо, яна
-
-
13.01.2007 в 00:09Я вырасту немного и издам всё это, можно? :)
-
-
13.01.2007 в 05:57И Вы сама - волшебная.
Спасибо.