/in aqua scribere/
Эхом бродит она по лужам в переулках города темного, никогда не улыбающегося, никогда не просыпающегося, город, застыв в полубредовом полусне, сети раскинул ласковы. Вечное неутоленное любопытничество, насмешливо,
тосковать о несбыточном
о, сколько меланхолии разлито в воздухе!
Она складывает ладони, чтоб умыть лицо этим лицо, и шагает дальше, втянув голову, опасаясь широких улиц и открытых окон.
Недевочка, недевушка,
что-то в черном, и ноги промокли.
Мимо твоего дома, хоть двери выломаны, а окна заколочены, мимо - а вдруг выйдешь? - хоть и следы твои давно уже стерлись, и деревья видят сейчас свою девяносто четвертую осень, твои ровесники
она ищет.
какое ей дело до того, что тебя вынесли из дому, когда она еще не родилась, и что над тобой могли бы расти вечноскорбящие кипарисы, если б гранит не обездвижил их, тонких.
какое ей дело, что в самом низу лестницы ее ждут странноглазые низкие, трое, и что ей на самом деле только кажется, что она идет вверх.
какое ей дело до того, что ей самой давно пора бы расстаться с этим ветрено-дождливым сном, перестать пугать прохожих отчаянным взором и отправиться считать сколько перьев потеряли чайки над волнами.
что ей; она ищет тебя переулками знакомыми и несет в руках маленькое пламя палых листьев, она давно хотела сказать, что у нее твое сердце.
тосковать о несбыточном
о, сколько меланхолии разлито в воздухе!
Она складывает ладони, чтоб умыть лицо этим лицо, и шагает дальше, втянув голову, опасаясь широких улиц и открытых окон.
Недевочка, недевушка,
что-то в черном, и ноги промокли.
Мимо твоего дома, хоть двери выломаны, а окна заколочены, мимо - а вдруг выйдешь? - хоть и следы твои давно уже стерлись, и деревья видят сейчас свою девяносто четвертую осень, твои ровесники
она ищет.
какое ей дело до того, что тебя вынесли из дому, когда она еще не родилась, и что над тобой могли бы расти вечноскорбящие кипарисы, если б гранит не обездвижил их, тонких.
какое ей дело, что в самом низу лестницы ее ждут странноглазые низкие, трое, и что ей на самом деле только кажется, что она идет вверх.
какое ей дело до того, что ей самой давно пора бы расстаться с этим ветрено-дождливым сном, перестать пугать прохожих отчаянным взором и отправиться считать сколько перьев потеряли чайки над волнами.
что ей; она ищет тебя переулками знакомыми и несет в руках маленькое пламя палых листьев, она давно хотела сказать, что у нее твое сердце.