/in aqua scribere/
Только что воспомнилось:
во сне мы постоянно бегали обедать блинами на какую-то маленькую площадь,
дарили друг другу фраевские книжки, но они почему-то были черные, маленькие и черные, а внутри были стихи, все те стихи, что когда-то писал сэр Макс на своих салфетках, оставлял, забывал, выкидывал - все были там,
и мы зачитывались ими во время обеда, стоя у высоких столиков прямо на улице, и покупали их друг другу бесконечно, по очереди, сегодня я, завтра - (он, она, оно - как знать?),
и, кажется, на окраине того города была огромная башня со стеклянной верхушкой, такая высокая, что даже самоубийцы не лазили туда - они никогда не долетали до земли, но было много туристов на винтовых лестницах,
а мы делали стойки на руках на этой смотровой площадке, и она сужалась, становилась шпилем острее самой острой швейной иглы,
но это, кажется, уже из другого сна,
просто город один и тот же.
во сне мы постоянно бегали обедать блинами на какую-то маленькую площадь,
дарили друг другу фраевские книжки, но они почему-то были черные, маленькие и черные, а внутри были стихи, все те стихи, что когда-то писал сэр Макс на своих салфетках, оставлял, забывал, выкидывал - все были там,
и мы зачитывались ими во время обеда, стоя у высоких столиков прямо на улице, и покупали их друг другу бесконечно, по очереди, сегодня я, завтра - (он, она, оно - как знать?),
и, кажется, на окраине того города была огромная башня со стеклянной верхушкой, такая высокая, что даже самоубийцы не лазили туда - они никогда не долетали до земли, но было много туристов на винтовых лестницах,
а мы делали стойки на руках на этой смотровой площадке, и она сужалась, становилась шпилем острее самой острой швейной иглы,
но это, кажется, уже из другого сна,
просто город один и тот же.