/in aqua scribere/
Прекрасная дама
(это я)
стоит на одной ноге, моет морковь для лошадей и задумчиво напевает что-то о хромоногих и черноволосых людях в шляпах с молчаливыми бубенчиками.
Она шла домой и мимо нее проносились тигры, огромные белые мягкие тигры,
ей хотелось - малины,
морозов
и долгих полетов.
А были - сугробы, и много стеклянных прозрачнейших бусин, она мечтала - будет ожерелье, которое растает от тепла тела, которое сверкнет каплями и высохнет, раскрасив нежную кожу алыми звездами,
а было - змея на запястье, запах листвы в волосах, и от полнолунного света голова не кружилась, только ноги, дрожа, чеканным шагом выстукивали по льду, ведь везде льды,
и тигры на льдинах, с голубыми глазами, со злыми хвостами, и обмерзшими усами,
сидящие, мимоплывущие тигры на льдинах,
печально, уж очень печально: они боятся воды и никогда не прыгают друг к другу в гости, а если оказываются слишком близко, то лижут друг друга в нос.
(это я)
стоит на одной ноге, моет морковь для лошадей и задумчиво напевает что-то о хромоногих и черноволосых людях в шляпах с молчаливыми бубенчиками.
Она шла домой и мимо нее проносились тигры, огромные белые мягкие тигры,
ей хотелось - малины,
морозов
и долгих полетов.
А были - сугробы, и много стеклянных прозрачнейших бусин, она мечтала - будет ожерелье, которое растает от тепла тела, которое сверкнет каплями и высохнет, раскрасив нежную кожу алыми звездами,
а было - змея на запястье, запах листвы в волосах, и от полнолунного света голова не кружилась, только ноги, дрожа, чеканным шагом выстукивали по льду, ведь везде льды,
и тигры на льдинах, с голубыми глазами, со злыми хвостами, и обмерзшими усами,
сидящие, мимоплывущие тигры на льдинах,
печально, уж очень печально: они боятся воды и никогда не прыгают друг к другу в гости, а если оказываются слишком близко, то лижут друг друга в нос.