/in aqua scribere/
все еще ужасно тяжела, сонная, настолько, что подушка кажется приклеевшейся к щеке, и с сладким мурлыканьем дремлю в метро; сегодня с утра я забыла все слова - и звучание, и значение; забыла как говорить, и сколько ложек кладут в чашку с кофе, чтоб они растворились и у него был такой странный вязкий привкус;
сумела вспомнить только вот что: "Да". "Спасибо". И "Нет, я искусственно сузила вопрос и меня изгнали".
Первая была ответом на вопрос экзаменатора: - Вы все знаете?
Вторая жалобным писком, а он тем временем проставлял автомат во все свои ведомости, не спросив ровным счетом ничего, кроме еще одного: - А литературоведение? Не сдали?
Ответила; вышла; и все прожитые часы унижения собственным страхом остались у него. Был бы кто другой, я бы не обратила внимания, но это не кто-то другой.
Впрочем, я бы и без автомата ответила.
Очень медлительная, как неохватная белая медведица, умирающая от голода на льдине, которую уносит по серым волнам, пахнущим далекими рыбами у дна. С холодной шерстью, примерзшей ко льду, закрывающимимся глазами и обессилевшими лапами; была бы рада даже людям.
Но античную литературу все-таки сдала.
сумела вспомнить только вот что: "Да". "Спасибо". И "Нет, я искусственно сузила вопрос и меня изгнали".
Первая была ответом на вопрос экзаменатора: - Вы все знаете?
Вторая жалобным писком, а он тем временем проставлял автомат во все свои ведомости, не спросив ровным счетом ничего, кроме еще одного: - А литературоведение? Не сдали?
Ответила; вышла; и все прожитые часы унижения собственным страхом остались у него. Был бы кто другой, я бы не обратила внимания, но это не кто-то другой.
Впрочем, я бы и без автомата ответила.
Очень медлительная, как неохватная белая медведица, умирающая от голода на льдине, которую уносит по серым волнам, пахнущим далекими рыбами у дна. С холодной шерстью, примерзшей ко льду, закрывающимимся глазами и обессилевшими лапами; была бы рада даже людям.
Но античную литературу все-таки сдала.