/in aqua scribere/
Я положительно скучна и неказиста, когда я вижу свое отражение в двери вагона, я украдкой делаю ему злые глаза, чтоб отвернулось, а еще однажды летом на меня в час пик напал ужасный маньяк-извращенец и я два часа петлял по магазину, скрываясь от него. На следующий день был вступительный экзамен по литературе.
Черт. Я петляла.
Внимательнее.
Моя фантазия начинает задыхаться, хрипеть и просить передышки уже где-то на подступах к мосту. У меня в голове все еще наводнение, еще нет восьми и тонко посвистывают птицы. Мост – совсем не мост, длинные доски, плавающие на воде. Весеннее солнце бьет отовсюду, снизу и сверху, я пью его вместе с водой, и камыши вырастают в заводях. Если я кого-нибудь здесь встречу, то утону, не успев познакомиться. Мне двенадцать и у меня остановились часы.
Я все еще не могу отправить написанные письма, я все еще каждый день по три раза заглядываю в почтовый ящик. Я как никогда часто вижу красивых людей и переоцениваю все, что имею. Ящик пуст, мир стоит на голове. А, черт, это же я вверх ногами. Добавить нечего.
Каждый раз оказываясь на улице, чувствую себя полярником. Ревут медведи, унесенные на льдинах в море. Я кидаю им свежезамороженную рыбу, но она плюхается в воду из-за слабого размаха моих рук, обросших хорошей зимней шкурой, и там оживает. Я дойду, я дойду, я дойду, черт, скользко, снег во рту, в носу, не вижу ни рук своих, ни ног, мягко врезаюсь то в одного, то в другого, все слепы.
Я положительно должна сделать хоть одну хорошую вещь. Такую, правда, чтоб на все укоры говорить: «А я зато…» - и все. Ведь моя фантазия пала еще на подступах к мосту. Я пробегаю его за несколько часов загорелыми ногами.
Черт. Я петляла.
Внимательнее.
Моя фантазия начинает задыхаться, хрипеть и просить передышки уже где-то на подступах к мосту. У меня в голове все еще наводнение, еще нет восьми и тонко посвистывают птицы. Мост – совсем не мост, длинные доски, плавающие на воде. Весеннее солнце бьет отовсюду, снизу и сверху, я пью его вместе с водой, и камыши вырастают в заводях. Если я кого-нибудь здесь встречу, то утону, не успев познакомиться. Мне двенадцать и у меня остановились часы.
Я все еще не могу отправить написанные письма, я все еще каждый день по три раза заглядываю в почтовый ящик. Я как никогда часто вижу красивых людей и переоцениваю все, что имею. Ящик пуст, мир стоит на голове. А, черт, это же я вверх ногами. Добавить нечего.
Каждый раз оказываясь на улице, чувствую себя полярником. Ревут медведи, унесенные на льдинах в море. Я кидаю им свежезамороженную рыбу, но она плюхается в воду из-за слабого размаха моих рук, обросших хорошей зимней шкурой, и там оживает. Я дойду, я дойду, я дойду, черт, скользко, снег во рту, в носу, не вижу ни рук своих, ни ног, мягко врезаюсь то в одного, то в другого, все слепы.
Я положительно должна сделать хоть одну хорошую вещь. Такую, правда, чтоб на все укоры говорить: «А я зато…» - и все. Ведь моя фантазия пала еще на подступах к мосту. Я пробегаю его за несколько часов загорелыми ногами.
Только предельно честно и искренне!..
и разгадывать загадки.