/in aqua scribere/
не складывается все.
Вчера думала о Руссо, о той картине, где цыганка спит, а рядом ее нюхает лев, и о той, где заклинательница змей стоит в джунглях.
По-моему, это две оч. страшные картины.
Они таинственны, напряжены и ничего человеческого в них нет: исполнение мне кажется хладнокровным, эта луна, освещающая льва, эти холмы вдалеке, и эти темные лица женщин: на одном выделяются сверкающие белесые глаза, другое черно и кажется плоским. Лев этот не встретится вам в желтой пустыне, он может подойти только ночью, только в вязком и четком сне, где ты не можешь пошевелиться, и пахнет водой, и его глаза распахнуты, как у человека, познавшего ужас. Этот лев, вынюхивающий жизнь в женщине, вынюхивающий ее из женщины, вызывает сочувствие. Ее поза похожа на позу дерева, срубленного и брошенного уставшими лесорубами, в поту и в злобе от отупения, вызванного работой. Рядом стоит кувшин с водой, а луна гримасничает от тоски.
А вторая картина прежде всего оттолкнула меня змеями, похожими на вытянутую резину, на ожившие детские игрушки: и это ощущение утраченной безопасности, когда привычное вдруг предстает искаженным, враждебным, и испугало меня. И уже во вторую очередь - женщина-заклинательница, черная телом, с пластилиновой живой змеей на шее, с дудочкой у губ и полными ногами, - стоящая средь гигантских растений на берегу реки, она была зловеща. Она кого-то вызывала: будто она нарочно вызывала их. Ну да, змей из ветвей и Ева, но привкус у этой картины наркотический, и от нее кружится голова, и змеи смотрят безглазо, отрываясь от плоскости.
На самом деле, мне очень нравится Руссо.
Ну очень-очень.
***
И еще я взволнована и раздражена.
Ненавижу публикации.
Думай, думай, думай о Казакове и о том, что сказал он.
Я не сумела почитать К.С.
Идите, идите туда и умрите там!
***
Вчера думала о Руссо, о той картине, где цыганка спит, а рядом ее нюхает лев, и о той, где заклинательница змей стоит в джунглях.
По-моему, это две оч. страшные картины.
Они таинственны, напряжены и ничего человеческого в них нет: исполнение мне кажется хладнокровным, эта луна, освещающая льва, эти холмы вдалеке, и эти темные лица женщин: на одном выделяются сверкающие белесые глаза, другое черно и кажется плоским. Лев этот не встретится вам в желтой пустыне, он может подойти только ночью, только в вязком и четком сне, где ты не можешь пошевелиться, и пахнет водой, и его глаза распахнуты, как у человека, познавшего ужас. Этот лев, вынюхивающий жизнь в женщине, вынюхивающий ее из женщины, вызывает сочувствие. Ее поза похожа на позу дерева, срубленного и брошенного уставшими лесорубами, в поту и в злобе от отупения, вызванного работой. Рядом стоит кувшин с водой, а луна гримасничает от тоски.
А вторая картина прежде всего оттолкнула меня змеями, похожими на вытянутую резину, на ожившие детские игрушки: и это ощущение утраченной безопасности, когда привычное вдруг предстает искаженным, враждебным, и испугало меня. И уже во вторую очередь - женщина-заклинательница, черная телом, с пластилиновой живой змеей на шее, с дудочкой у губ и полными ногами, - стоящая средь гигантских растений на берегу реки, она была зловеща. Она кого-то вызывала: будто она нарочно вызывала их. Ну да, змей из ветвей и Ева, но привкус у этой картины наркотический, и от нее кружится голова, и змеи смотрят безглазо, отрываясь от плоскости.
На самом деле, мне очень нравится Руссо.
Ну очень-очень.
***
И еще я взволнована и раздражена.
Ненавижу публикации.
Думай, думай, думай о Казакове и о том, что сказал он.
Я не сумела почитать К.С.
Идите, идите туда и умрите там!
***