/in aqua scribere/
приехала в деревню.
сначала думали, дороги занесло.
нет, чисто. сугробы - в полторы меня.
едешь в туннеле. между забором и отвесным берегом как раз влезает машина. больше - ничего. встретишься с человеком - и кому-то вниз.
река заросла льдом. где-то под белым снегом, под серым льдом - движутся темные воды.
пошла в магазин за мороженым с Л.
Л. - моя тетя.
Входим, я первая, продавщица, сходу: - ты кто?
- здрасьте, я в гости приехала.
- Это ко мне, Тань, ко мне! - говорит Л.
- Гости, что ли?
- Да нет. Сестра с племянницей!
- Я тебе отложила, вот! Для гостей же вчера откладывала...
- Ну, да. Вот же. Из Москвы! Сестра с племянницей!
- Так а что говоришь, что не гости? Из Москвы?!
- Да не гости! Сестра! Полгода не виделись, наверное.
- Эт племянница, что ли!
- Ага!
- Здрасьте. - я говорю.
- Здрасьте. Из Москвы?
- Да, из Москвы.
- Ну, и что в Москве?
- Холодно.
- Ну, холодно! Как будто что-то понимают.
- А у вас как?
- - 40 у нас. Дети месяц в школу не ходят. Холодно у них!
- Она в институте учится, - говорит Л.
- Да-а-а-а?!
- Да!
Тут продавщица теряет дар речи и смотри на меня, как на космонавта.
Мы покупаем мороженое и идет с Л. по берегу, в тоннеле из сугробов. Потом по М.Береговой, и тут нас встречает Цыган. Потом доходим до Ферганской, забегаем во двор и Цыган сбивает меня с ног.
***
- ян, убери ее от меня!
- ты, ты просто лентяйка!
- уйди с глаз моих, видеть тебя не могу! уйди, че смотришь?
- хочу и смотрю, (ядовито) кристиночка!
- нет, она просто издевается. я есть хочу, иду домой и говорю ей: марин, я иду, готовь на стол. Прихожу, а она - де-мон-стра-тив-но - сливает все в миску и идет Цыгана кормить. А я сижу, как дура!
- Почему как? Что, сама на газ-плиту поставить не можешь, да?
- Сама дура! Я усталая прихожу, что - сама должна готовить, да?
- Нет, а я не усталая, что ли? Ты пол моешь? Ты Цыгана кормишь? Тимку кормишь? Ты пыль вытираешь?
- Я занята, а тебе что в школе уставать? Идиотка, жадина!
- Ян, заткни ее!
- Сама заткнись, козявка!
- Лентяйка!
- Идиотка! Смотреть на тебя не хочу! Давай, давай!
- Ян, не слушай ее, у нас всегда так. Только она меня так доводить может...
- А меня - она... у-у!
- Замолчи, а? Надоела. А то я тебе все волосы...
- Только посмей! Нет, ты только посмей...
- Мама! Ян, посмотри, какую мы змею вырастили! Она шипит же! Шипит же!
- Сама змея! Подколодная! И кто кого вырастил, малявка?
- А кто тебя кормит, а?
- Да я бы в рот это не взяла, если б не... голод! А тебе сказки кто сочинял?
- Уж не ты, точно.
- А про человечков на карнизе? Что, не помнишь? Ян, ты помнишь их?.. вот, даже Яна помнит, значит, было. Было!.. А коляску тебе кто подарил? А велик?
- Ага, сама влезать перестала и - пожалуйста. Это подарила называется, да? Да?!
- А кто тебя в школу водил, хотя я болела тогда? А кто тебя от телят защищал? Бешеных, помнишь? Ян, ты помнишь? Вот! А кто тебе уши прокалывал?
- Как будто очень надо было...
- Ненавижу тебя!
- Дурочка психованная! Ян, не слушай ее... Нет, за что мне все это? Ну вот за что мне все это, а?
- Так тебе и надо!
- Ян, смотри, я делаю - все. Она только рисует и ездит на занятия, а я...
- Я художник, мне нужно время и пространство!
- Ну и сиди тогда во дворе себе! Художник.
- Да, а что нет?
- Смотри, смотри, что она рисует. Ко-лон-ны! Чашки и колонны! Колонны и чашки!
- Да. Да, а что! Да!
- А начерталку тебе кто делать помогал? Не я, да? Не я?
- Да ты разве понимаешь?
- А все равно ведь помогала. Нет, Ян, смотри. Они же просто эксплуатируют детский труд. Все. Больше не буду ее кормить... Больше не буду тебя кормить, слышишь?
- Козявка!
- Больная!
господи, и так изо дня в день.
я не хочу уезжать.
уже уехав, я не хочу уезжать.
просыпаться в семь, бегать на колонку с ведром и собакой, потому что от морозов трубы в доме лопнули, заворчивать в проулок, чтоб к реке, и смотреть как над ней встает красное солнце, потом обратно, потом варить чечевичную кашу со специями, маслом и сыром, потом будить сестер и слушать, как они ругаются, потом мирить всех, потом прибегает голодный кот и начинает вертеться под ногами, потом кто-то идет кормить свинок, потом кто-то чистит дорожки - от ворот к крыльцу, от крыльца дорожка к гаражу, где только велосипед без цепи, старые журналы, бумаги и книги, от гаража - к саду. железные воротца в сад обледенели, посеребрились, после них дорожка раздваивается - мимо летней кухни, где под потолком шмели, где мы пьем чай с вареньем, где нам по три, четыре и пять; мимо кухни - к бане, страшнее места ночью не выдумаешь; вторая дорожка - мимо туалета, мимо амбара с инструментами, по деревянным мосткам, между кустами смородины и морковными грядками, мимо и между, вперед, вперед, к еще одни воротцам, после которых - картофельное поле. за полем лес. иногда из леса выходят люди и движутся к нашему дому.
ты сидишь на крыше в самый солнцепек, спасаясь от змей, а из леса выходит человек и начинается зима, воздух темнеет.
он идет к нашему дому и хочет нас забрать.
во сне не горит фонарь с мотыльковой шевелюрой, с бестолковой тенью. засыпать под тиканье бесстыдно лгущих, танцующих время часов и отзвук сверчка там, где раньше была печка, где грелись кошки, где спала бабушка, где пекли хлеб.
потом просыпаться от того, что в купе пахнет вишневой наливкой, а по коридору носится разъяренная проводница валькирьевых размеров и орет про блевотину в туалете, а ей осторожно и трусливо отвечает какой-то мужской голос про то, что "он уберет", а сам он, очевидно, не в состоянии даже говорить. то есть, просто не в состоянии. то есть, вообще.
со мной едут бывший профессор авиационного, который читал лекции по сопромату моим маме и папе, и девочка с рыбьими глазами в rocking rio'вых штанах.
я просыпаюсь и думаю, как я не хочу уезжать.
уже уехав, господи, как я не хочу уезжать.
сначала думали, дороги занесло.
нет, чисто. сугробы - в полторы меня.
едешь в туннеле. между забором и отвесным берегом как раз влезает машина. больше - ничего. встретишься с человеком - и кому-то вниз.
река заросла льдом. где-то под белым снегом, под серым льдом - движутся темные воды.
пошла в магазин за мороженым с Л.
Л. - моя тетя.
Входим, я первая, продавщица, сходу: - ты кто?
- здрасьте, я в гости приехала.
- Это ко мне, Тань, ко мне! - говорит Л.
- Гости, что ли?
- Да нет. Сестра с племянницей!
- Я тебе отложила, вот! Для гостей же вчера откладывала...
- Ну, да. Вот же. Из Москвы! Сестра с племянницей!
- Так а что говоришь, что не гости? Из Москвы?!
- Да не гости! Сестра! Полгода не виделись, наверное.
- Эт племянница, что ли!
- Ага!
- Здрасьте. - я говорю.
- Здрасьте. Из Москвы?
- Да, из Москвы.
- Ну, и что в Москве?
- Холодно.
- Ну, холодно! Как будто что-то понимают.
- А у вас как?
- - 40 у нас. Дети месяц в школу не ходят. Холодно у них!
- Она в институте учится, - говорит Л.
- Да-а-а-а?!
- Да!
Тут продавщица теряет дар речи и смотри на меня, как на космонавта.
Мы покупаем мороженое и идет с Л. по берегу, в тоннеле из сугробов. Потом по М.Береговой, и тут нас встречает Цыган. Потом доходим до Ферганской, забегаем во двор и Цыган сбивает меня с ног.
***
- ян, убери ее от меня!
- ты, ты просто лентяйка!
- уйди с глаз моих, видеть тебя не могу! уйди, че смотришь?
- хочу и смотрю, (ядовито) кристиночка!
- нет, она просто издевается. я есть хочу, иду домой и говорю ей: марин, я иду, готовь на стол. Прихожу, а она - де-мон-стра-тив-но - сливает все в миску и идет Цыгана кормить. А я сижу, как дура!
- Почему как? Что, сама на газ-плиту поставить не можешь, да?
- Сама дура! Я усталая прихожу, что - сама должна готовить, да?
- Нет, а я не усталая, что ли? Ты пол моешь? Ты Цыгана кормишь? Тимку кормишь? Ты пыль вытираешь?
- Я занята, а тебе что в школе уставать? Идиотка, жадина!
- Ян, заткни ее!
- Сама заткнись, козявка!
- Лентяйка!
- Идиотка! Смотреть на тебя не хочу! Давай, давай!
- Ян, не слушай ее, у нас всегда так. Только она меня так доводить может...
- А меня - она... у-у!
- Замолчи, а? Надоела. А то я тебе все волосы...
- Только посмей! Нет, ты только посмей...
- Мама! Ян, посмотри, какую мы змею вырастили! Она шипит же! Шипит же!
- Сама змея! Подколодная! И кто кого вырастил, малявка?
- А кто тебя кормит, а?
- Да я бы в рот это не взяла, если б не... голод! А тебе сказки кто сочинял?
- Уж не ты, точно.
- А про человечков на карнизе? Что, не помнишь? Ян, ты помнишь их?.. вот, даже Яна помнит, значит, было. Было!.. А коляску тебе кто подарил? А велик?
- Ага, сама влезать перестала и - пожалуйста. Это подарила называется, да? Да?!
- А кто тебя в школу водил, хотя я болела тогда? А кто тебя от телят защищал? Бешеных, помнишь? Ян, ты помнишь? Вот! А кто тебе уши прокалывал?
- Как будто очень надо было...
- Ненавижу тебя!
- Дурочка психованная! Ян, не слушай ее... Нет, за что мне все это? Ну вот за что мне все это, а?
- Так тебе и надо!
- Ян, смотри, я делаю - все. Она только рисует и ездит на занятия, а я...
- Я художник, мне нужно время и пространство!
- Ну и сиди тогда во дворе себе! Художник.
- Да, а что нет?
- Смотри, смотри, что она рисует. Ко-лон-ны! Чашки и колонны! Колонны и чашки!
- Да. Да, а что! Да!
- А начерталку тебе кто делать помогал? Не я, да? Не я?
- Да ты разве понимаешь?
- А все равно ведь помогала. Нет, Ян, смотри. Они же просто эксплуатируют детский труд. Все. Больше не буду ее кормить... Больше не буду тебя кормить, слышишь?
- Козявка!
- Больная!
господи, и так изо дня в день.
я не хочу уезжать.
уже уехав, я не хочу уезжать.
просыпаться в семь, бегать на колонку с ведром и собакой, потому что от морозов трубы в доме лопнули, заворчивать в проулок, чтоб к реке, и смотреть как над ней встает красное солнце, потом обратно, потом варить чечевичную кашу со специями, маслом и сыром, потом будить сестер и слушать, как они ругаются, потом мирить всех, потом прибегает голодный кот и начинает вертеться под ногами, потом кто-то идет кормить свинок, потом кто-то чистит дорожки - от ворот к крыльцу, от крыльца дорожка к гаражу, где только велосипед без цепи, старые журналы, бумаги и книги, от гаража - к саду. железные воротца в сад обледенели, посеребрились, после них дорожка раздваивается - мимо летней кухни, где под потолком шмели, где мы пьем чай с вареньем, где нам по три, четыре и пять; мимо кухни - к бане, страшнее места ночью не выдумаешь; вторая дорожка - мимо туалета, мимо амбара с инструментами, по деревянным мосткам, между кустами смородины и морковными грядками, мимо и между, вперед, вперед, к еще одни воротцам, после которых - картофельное поле. за полем лес. иногда из леса выходят люди и движутся к нашему дому.
ты сидишь на крыше в самый солнцепек, спасаясь от змей, а из леса выходит человек и начинается зима, воздух темнеет.
он идет к нашему дому и хочет нас забрать.
во сне не горит фонарь с мотыльковой шевелюрой, с бестолковой тенью. засыпать под тиканье бесстыдно лгущих, танцующих время часов и отзвук сверчка там, где раньше была печка, где грелись кошки, где спала бабушка, где пекли хлеб.
потом просыпаться от того, что в купе пахнет вишневой наливкой, а по коридору носится разъяренная проводница валькирьевых размеров и орет про блевотину в туалете, а ей осторожно и трусливо отвечает какой-то мужской голос про то, что "он уберет", а сам он, очевидно, не в состоянии даже говорить. то есть, просто не в состоянии. то есть, вообще.
со мной едут бывший профессор авиационного, который читал лекции по сопромату моим маме и папе, и девочка с рыбьими глазами в rocking rio'вых штанах.
я просыпаюсь и думаю, как я не хочу уезжать.
уже уехав, господи, как я не хочу уезжать.