/in aqua scribere/
пока болела на пару с модемом, успела
ничего не успела.
сидела на столе, читала
придумывала танцы.
танцы.
вот например, можно взять в рот китайский веер, так, чтобы он закрывал все лицо.
и не выпускать его.
танцевать руками.
стоя неподвижно, прогнувшись, отставив и подняв ногу на сто восемьдесят, лучше левую, если не хватает растяжки, можно правую.
только веер должен закрывать лицо, и руки должны быть глазами и ноги должны сами выбирать путь.
что потом?
потом дотягивала левую ногу до состояния сто восемьдесят.
не дотягивается. внушениям не поддается.
розовый протуберанец (бывает?). во время чумы.
в саду, во время чумы, что захватила Флоренцию, и тоскуя они выносят трупы на крыльцо, чтоб их погребли скорее, а сами бегут, неся заразу на кончиках волос.
история про принцессу Алатиэль.
потом я прочла наполовину одну книжку. потом наполовину другую книжку. потом вспоминала, как это летом сидеть во дворе под лампой, есть невообразимые, кисло-сладкие орехи, которые забивают горло мраморной крошкой, пить сок, в который тебе явно что-то подмешали, и читать про турецкое владычество в Болгарии, думая, какая ты будешь молодец, когда все это переведешь, а в книжке на столбах вдоль дорог висят повешенные и ребенок ищет по тюрьмам отца.
потом посмотрела наполовину три фильма.
потом, скрепя сердце, поела сырой рыбы.
потом, попрощавшись с собой, легла в изголовье кровати, открыла все окна.
на семнадцатом этаже стекло украшено бумажными снежинками из салфеток.
сделала зеленую снежинку, приклеила на окно.
перемигиваемся с семнадцатым. там теперь одна, я приклеила вторую. синюю.
да, и как все рассказывали сегодня про каникулы: "я много спал"
да, и как мальчик, спит в синей резиновой лодке, на мокрой траве, утром сразу после восхода, и у него немножко веснушек, и мне сразу хочется говорить тише
ничего не успела.
сидела на столе, читала
придумывала танцы.
танцы.
вот например, можно взять в рот китайский веер, так, чтобы он закрывал все лицо.
и не выпускать его.
танцевать руками.
стоя неподвижно, прогнувшись, отставив и подняв ногу на сто восемьдесят, лучше левую, если не хватает растяжки, можно правую.
только веер должен закрывать лицо, и руки должны быть глазами и ноги должны сами выбирать путь.
что потом?
потом дотягивала левую ногу до состояния сто восемьдесят.
не дотягивается. внушениям не поддается.
розовый протуберанец (бывает?). во время чумы.
в саду, во время чумы, что захватила Флоренцию, и тоскуя они выносят трупы на крыльцо, чтоб их погребли скорее, а сами бегут, неся заразу на кончиках волос.
история про принцессу Алатиэль.
потом я прочла наполовину одну книжку. потом наполовину другую книжку. потом вспоминала, как это летом сидеть во дворе под лампой, есть невообразимые, кисло-сладкие орехи, которые забивают горло мраморной крошкой, пить сок, в который тебе явно что-то подмешали, и читать про турецкое владычество в Болгарии, думая, какая ты будешь молодец, когда все это переведешь, а в книжке на столбах вдоль дорог висят повешенные и ребенок ищет по тюрьмам отца.
потом посмотрела наполовину три фильма.
потом, скрепя сердце, поела сырой рыбы.
потом, попрощавшись с собой, легла в изголовье кровати, открыла все окна.
на семнадцатом этаже стекло украшено бумажными снежинками из салфеток.
сделала зеленую снежинку, приклеила на окно.
перемигиваемся с семнадцатым. там теперь одна, я приклеила вторую. синюю.
да, и как все рассказывали сегодня про каникулы: "я много спал"
да, и как мальчик, спит в синей резиновой лодке, на мокрой траве, утром сразу после восхода, и у него немножко веснушек, и мне сразу хочется говорить тише